Собака - барабака

У собаки-барабаки и правда губы были холодные. Откуда у нее такие губы – даже мать родная не знала, не говоря уж о папаше, скрывшемся сразу по окончании процесса любви. Собака-барабака родилась последней – и мамаша принялась вылизывать всех пятерых щенят. Но, дойдя до собаки-барабаки, она с ужасом и послеродовой усталостью отшатнулась – губы у щеночка были холоднющие, истый лёд. Так собака-барабака и жила-тужила со своими холодными губами.

Один раз собака-барабака лежала на травке под деревцем у тропинки асфальтированной. Осень наступила, листья пожелтели, холодно было, а под деревцем тепло, потому что под землей большая труба с водой. Собака-барабака лила слезы горючие, потому что буквально пятнадцать минут назад ее отверг большой статный дворняг, случайно тыкнувшись носом в ее холодные губы.
    Мимо шел грузын, посмотрел на собаку-барабаку, присел перед ней, потрогал ее губы. Халодные, вах! – обрадовался он и предложил собаке-барабаке дружить: поцокал языком и погладил ее по шерсти.
    Собака-барабака пошла за грузыном и стала жить в его квартире на коврике. Грузын часто уходил на работу, и ей было скучно. Тогда собака-барабака шла на кухню, влезала на стул и подолгу смотрела в окно, положив голову на подоконник.
   
    Однажды она услышала странный звук. Словно кто-то скребется под раковиной. Глядь – крыс выползает неторопливо, закуривает сигаретку и смотрит нахально на собаку-барабаку.
    – Куришь? – спросил крыс.
    Собака-барабака мотнула головой.
    – Зря. Нервы успокаивает.
    – Гаф, – ответила собака-барабака и завиляла хвостом.
    – Эээ. Понятно, – произнес крыс и скрылся под раковиной.
    – Дурочка! – подумала на себя собака-барабака.
   
    В другой раз крыс появился с увядшим цветком розы.
    – На, это тебе.
    Собака-барабака чуть со стула не упала.
    – Мне?!
    – Э, мать. А ты разговариваешь. Я думал, только гавкаешь.
    Собака-барабака не стала объяснять очевидные вещи незнакомому крысу с засохшей розой в лапе.
    Крыс взобрался на подоконник, положил розу и отвернулся в окошко. Собака-барабака искоса посмотрела на него и осторожно положила морду рядом. Они просидели часа два, а потом стемнело, пришел грузын, и крыс ретировался под раковину.
   
    Они часто молчали вот так, глядя через стекло на спешащую улицу, на переменчивые облака, машины и мокрый асфальт.
    – А у меня губы холодные, – сказала как-то собака-барабака.
    – Чё? – не понял крыс.
    – Губы у меня холодные.
    – Ну мне с тобой целоваться не того, – неудачно пошутил крыс.
    Собака-барабака промолчала.
    – Дай потрогаю, – не поверил крыс и тронул лапой ее губы.
    – Нифига не холодные, – соврал он.
    – Да? – удивилась собака-барабака.
    – Мамой клянусь.
    – Забавно. А мне все говорили, что холодные.
    В дверном замке зазвенели ключи. Крыс привычно чмокнул собаку-барабаку в усатую щечку и убежал.
   
    Собака-барабака повиляла хвостом хозяину, повертелась у ног, стащила с него ботинки, унесла на полку в прихожей, поставила тапки и принялась готовить ужин. Грузын устало повалился на диван в гостиной и поднялся с него только, когда собака-барабака тявкнула из кухни. Когда грузын поужинал, она отправила его спать и принялась мыть посуду.
   
    – Вот ведь как, – лежала она в темноте на коврике и думала, положив голову на обе лапы. – Говорит, не холодные. Может, теперь и жизнь наладится? А?

Elsh